«Тринадцатое дело», часть 2 из 13
Публикуем второй фрагмент книги «Тринадцатое дело».
Сегодня вы узнаете, из-за чего у агентов бывает плохое настроение, и познакомитесь с некоторыми тонкостями службы в Ф.О.Р.С.. Белому Бекасу предстоит пара нелёгких сражений (да-да, в опросе было два правильных ответа), а ещё он… впрочем, об этом вы можете прочитать уже сейчас.
И не забывайте комментировать происходящее — нам очень интересно ваше мнение относительно того, что будет дальше.
Приятного чтения!
Глава 2. Причины плохого настроения.
Получив разведданные о том, что группа культистов планирует ритуал «красного» уровня…
Я подумал и стёр написанное. Что за культисты? Что за данные? От кого я их получил? Я в задумчивости потёр подбородок и решил попробовать ещё раз.
Подозревая, что у поклонников творчества Говарда Лавкрафта может появиться артефакт высокой силы…
Опять не так! Подозрения к делу не пришьёшь – нужны хотя бы минимальные обоснования, потому что рапорт – это официальный документ, и его следует составлять с соблюдением определённых правил.
Произведя мониторинг магической обстановки в разрезе известных групп последователей тёмных культов…
Бред! Я выделил весь текст и с такой силой надавил на клавишу удаления, что клавиатура скрипнула. Ну почему так?! За что мне такое наказание?! Я могу ответить на любой заданный мне вопрос. Могу подготовить доклад, в котором опишу все тонкости и неясности дела. Но вот когда дело доходит до письменного рапорта, мной внезапно овладевает болезнь чистого листа, когда мысли упорно отказываются трансформироваться в текст на экране. А начальство к тому же интересуется не столько фактами, сколько причинами и следствиями, и это вполне логично. У нас каждый рапорт в конце концов попадает в аналитическую службу, где его разбирают, используя научный подход. Ведомство Сиреневой Синицы настолько наловчилось в этом, что едва ли не каждый третий отчёт оперативника о проделанной работе служит источником данных для дополнительного расследования.
Уж не знаю, как аналитики воспринимали мои творения, но то, сколько я на это трачу сил, не являлось для них секретом. И что хуже, у меня не было подчинённого, на которого можно свалить эту почётную обязанность. Уже несколько лет я был сам себе стая, свободный, как… бекас в полёте. Вот и сейчас я сидел в офисе в гордом одиночестве. Шелест клавиш клавиатуры негромким эхом отражался от стен, создавая ощущение пустоты. После каждой неудачной попытки, я поднимал голову и оглядывал эту пустоту, — заставленные мониторами и офисными принадлежностями столы и свободное пространство между ними, — как будто ожидая найти подсказку. Остальные обитатели офиса ушли на утреннюю планёрку; мне же надо было закрыть текущее дело, прежде чем браться за следующее.
Яркое утреннее солнце ласково глядело сквозь окна, освещая плакат с беззаботно резвящимися котятами, который висел на стене. Этот своеобразный намёк казался очень неуместным. Воспоминания о вчерашнем до сих пор не давали мне покоя, начиная с момента срыва ритуала и заканчивая непонятным взглядом на выходе из подвала. Да и разнос, который получил Стриж от нашего длинноволосого агента, продолжал вертеться в голове.
Чистый лист текстового редактора издевательски светился на моём экране ровным белым цветом.
Я резко выдохнул и постарался сосредоточиться. Надо выбросить из головы всё лишнее, не относящееся к делу: странный взгляд, несостоявшееся уничтожение книги, Зелёного Огаря и котят. Чтобы выиграть этот последний бой, мне надо было сконцентрироваться на главном. Кто у нас отметился в ритуале? Мои пальцы легли на клавиатуру.
Изучая активность двух групп культистов, «Сыновей Хастура» и «Слуг Азатота», я обратил внимание, что…
В отчаянии я сжал кулак, моё горло непроизвольно издало тихое рычание. На что я обратил внимание? С чего я занялся ими? Ведь не напишешь, что причины, побудившие меня внедриться к ним, лежат вне плоскости стандартной логики. Сработала способность, за которую некоторые агенты всё ещё называли меня Пророком, и благодаря которой я иногда мог чувствовать, что будет самым правильным в данный момент. Так было и с этими культистами. Пару месяцев назад я понял, что с ними что-то не так, и решил проверить их деятельность изнутри, что, собственно и привело к вчерашней разборке в каменном подвале.
Начальство, в лице Розового Утёнка, не возражало против такого подхода к работе, благо у меня получалось находить нестандартные решения текущих задач. Но вот при попытке изложить всё это письменно мои способности откровенно пасовали – выходило что угодно, кроме того, что действительно важно. Здесь моё чувство правильности делало вид, что его не существует.
Пользуясь случаем, хочу передать привет…
Я в задумчивости склонил голову к плечу и дописал:
… Лиловому Журавлю.
Видеть командира оперативного крыла мне доводилось крайне редко, и не было точно известно, какие задачи являются для него повседневными. Но я был уверен, что если он и составляет рапорты, то ему не приходится мучиться так, как мне.
Я уже собирался стереть сточку, как внезапно ожила связь, и негромкий спокойный голос произнёс:
— Синий Филин вызывает Белого Бекаса.
Я с облегчением отодвинул клавиатуру и коснулся пальцем сенсора на дужке инфоочков:
— Бекас на связи, слушаю вас.
— Вы не могли бы заглянуть ко мне, когда освободитесь? Есть интересная информация по вашим вчерашним приключениям.
— Да, сейчас зайду, — ответил я, поднимаясь из-за стола.
Если уж сам глава научного отдела попросил его навестить, то информация должна быть важной, и с учёным следует поговорить как можно скорее. К тому же, это был законный повод отложить составление рапорта на некоторое время.
Здание, в котором располагалось Гнездо, состояло из трёх крыльев, расходящихся от центрального ствола. Два верхних этажа принадлежали нашей службе, и сейчас я находился в оперативном крыле здания. Здесь располагались офисы наших подразделений, в которых работали рядовые агенты и командиры стай. Кроме них в нашем распоряжении имелись две переговорные – большие помещения, которые использовались для брифингов и планёрок.
Второе крыло оккупировали учёные со своими лабораториями и вычислительными центрами. Там же были оборудованы наши тренировочные площадки и лазарет, совмещённый с диагностическим центром. Последний назывался так условно, потому что представлял собой совсем небольшое помещение, и размещённое там оборудование не позволяло проводить весь спектр анализа. Большая часть обследований осуществлялась непосредственно в научных лабораториях.
Третье крыло занимало наше высшее начальство. Здесь располагались кабинеты командиров всех подразделений, офисы глав оперативного и наблюдательного крыла, секретариат и аналитическая служба. Здесь же имелся достаточно большой двухэтажный зал для проведения общих собраний.
Чтобы добраться до Синего Филина мне пришлось спуститься на этаж ниже и пройти через центральный ствол здания. Инфоочки служили навигатором, показывая, где именно находится руководитель научного отдела, так что мне не пришлось его искать.
Этот невысокий круглолицый человек был настоящим гением в области физики. Его обнаружили лет двадцать назад в одном из провинциальных институтов, где он проходил аспирантуру. Там имел место небольшой скандал, когда открытие Синего Филина попытался присвоить кто-то из руководства института. На талантливого парня обратили внимание в Ф.О.Р.С. и быстро завербовали. Случилось это в середине девяностых годов прошлого века, и с тех пор он являлся бессменным клинком науки, пронзающим тьму невежества. Интеллект Синего Филина сложно было переоценить. Инфоочки, например, были его детищем, и я до сих пор поражался тому, как этому человеку удалось наделить такой простой предмет столь невероятными возможностями.
Учёный обнаружился в своём рабочем кабинете. Сразу бросалось в глаза, что здесь работает очень увлечённый человек, у которого нет времени и интереса заниматься обустройством окружающей обстановки. Стол возле окна был завален распечатками, посреди которых тёмной скалой возвышался компьютерный монитор; на другом столе, который стоял ближе к выходу, аккуратными рядами лежали детали приборов непонятного мне назначения. Ещё здесь имелся достаточно внушительный шкаф, но о его содержимом можно было только догадываться. На стене напротив него висела большая белая доска.
Синий Филин стоял возле доски, изучая нарисованную разноцветными маркерами схему, обильно дополненную комментариями и формулами. Было видно, что этот рисунок исправлялся много раз, причём к работе над ним приложил свою руку не только Филин. Судя по наличию пометок, сделанных явно женской рукой, здесь поработала и Синяя Чайка, неофициальный заместитель начальника научного отдела. После всех доработок расшифровать это творение не представлялось возможным, по крайней мере, для меня. Можно, конечно, спросить самого хозяина кабинета, вот только я сильно подозревал, что на объяснение уйдёт десяток листов бумаги с зубодробительными формулами и диаграммами.
Я аккуратно прикрыл за собой дверь и поздоровался.
— Да, здравствуйте, Михаил, — слегка рассеяно ответил учёный, поворачиваясь ко мне и протягивая руку.
Я пожал мягкую ладонь и окинул Филина взглядом. Выглядел он несколько непрезентабельно: одежда растрёпана, подбородок и щёки покрывает щетина, шапка светлых волос хоть и причёсана, но с явным небрежением. Лишь взгляд учёного неизменно оставался живым и кристально чистым.
— Скажите мне, Михаил, — вежливо начал он. — Вы вчера на месте ритуала ничего странного не заметили?
Подчёркнутая вежливость и обращение на «вы» было фирменным стилем общения Синего Филина. С любым агентом, будь тот новичком или ветераном службы, он держался предельно корректно и обходительно, не позволяя себе высказывать какое бы то ни было превосходство. Мне доводилось разговаривать с ним в процессе увлечённой научной работы, и даже тогда, полностью переходя на научный жаргон, он не терял своей манеры речи. И сейчас, спустя то ли восемь, то ли девять лет после нашего знакомства, я не мог сказать, что он относится ко мне как-то иначе, нежели, например, к Бирюзовой Ласточке.
Вопрос учёного меня озадачил. Нет, странностей было много, но если об этом спрашивает сам Синий Филин, то должно было произойти что-то экстраординарное, причём, именно с научной точки зрения.
— Вы обнаружили что-то необычное? – осторожно спросил я.
Он ответил не сразу. Снял свои круглые очки, посмотрел их на просвет и убрал в карман. Затем повернулся к столу и взял с него планшет.
— Наверное, «необычное» будет самым верным названием для этого, — сказал он, указывая на экран. – Здесь полная информация по магической сигнатуре ритуала, в котором вам довелось участвовать. Инфоочки Серого Стрижа и Оранжевой Мандаринки увидели типичную и хорошо изученную магию, но вот ТОР зафиксировал нечто большее.
ТОР. Тактико-оперативный регистратор. Чёрный «бублик», внешне похожий на знакомый многим резиновый экспандер, но под завязку напичканный электроникой. Потребность в нём появилась из-за физических ограничений инфоочков, которые не позволяли увеличить их разрешающую способность. Микрокомпьютеры уже подошли к естественному пределу своей мощности, и дальнейшее развитие наших средств наблюдения требовало качественного скачка сразу в нескольких направлениях науки.
Увы, в ближайшие годы этого не ожидалось, а потому нашими учёными был создан ТОР, начинка которого позволяла выполнять почти всё те же функции, что у инфоочков, только на порядок лучше. Один из прототипов этого устройства мне выдали для тестирования в реальной обстановке, и вчера ТОР, лёжа в моём рюкзаке, благополучно записал то, как, культист заставил Серого Стрижа «услышать голос ужасного Хастура». Интересно, что же такого увидел этот «бублик»?
Я взял из рук учёного планшет и посмотрел на экран. Магия поклонников Говарда Лавкрафта была неплохо изучена, сигнатуры её воздействий имели характерные «ментальные» всплески, которые сложно было спутать с чем-нибудь другим. Но планшет помимо знакомых данных показывал и нечто особенное. Складывалось ощущение, что в то время, пока главный культист творил своё заклинание, откуда-то проявилось ещё одно воздействие, куда более слабое, но по своей сигнатуре сильно отличающееся от магии разума. Да что там, я вообще не мог определить её принадлежность к какому-либо из известных типов.
Я поднял взгляд на учёного.
— И что это за магия? – поинтересовался я.
— Не знаю, — пожал плечами Синий Филин.
Не знает?! Моё удивление было столь сильным, что не укрылось от учёного.
— Понимаете, мне сложно определить назначение этой магической конструкции, — попытался объяснить он. – Здесь чётко выражена информационная составляющая, а также контур передачи данных. Есть преобразователь энергии, только он очень сложно устроен.
— Похоже на подслушивающее заклинание, — вставил я комментарий.
— Именно, — подтвердил Филин. – Вот только оно не завершено. Не хватает нескольких структурообразующих компонентов, но при этом оно работало, причём, достаточно продолжительное время.
— А может быть так, что ТОР засбоил? – поинтересовался я.
— Может, почему нет? – пожал плечами Филин. — Мы его обязательно разберём и протестируем все элементы, вот только есть один факт, который косвенно подтверждает его полную исправность.
Я с интересом посмотрел на учёного.
— Я уже сталкивался с такой сигнатурой, — многозначительно сказал он.
Его слова меня откровенно озадачили. Если учёный прекрасно знает сигнатуру, то он давно должен был разобраться с ней. Неужели гениальный Синий Филин столкнулся с загадкой, которую не смог разгадать? Наверное, мои эмоции слишком явно отразились на лице, потому что учёный вздохнул и продолжил:
— Вижу ваше смятение, но… для того, чтобы вы поняли мои слова, позвольте совершить краткий экскурс в историю.
Я кивнул. Рассказы о былых временах из уст тех, кто эти времена застал, всегда были интересными.
— Я попал в Ф.О.Р.С. несколько раньше вас, — начал Синий Филин. — Это было весьма непростое время, вы ведь помните? Страна оправлялась от кризиса власти, и всевозможные колдуны, шаманы, предсказатели и экстрасенсы обрели большую свободу действий. Нашей службе пришлось очень нелегко, ведь кризис затронул и структуру КГБ, от которой мы получали значительную часть оперативной информации. Наших собственных сил попросту не хватало, чтобы сохранить контроль на должном уровне. Вы ведь знаете, чем пользовались агенты до появления инфоочков?
Я знал. Электронный компас, показывающий в сторону магического всплеска, бинокль с системой линз, через которые можно было увидеть следы, и фотоаппарат со специальной плёнкой, чувствительной к магии. Именно по снимкам агенты определяли типы колдовства.
Синий Филин, казалось, читал мои мысли.
— Фотографии, — тихо сказал он. — При работе над инфоочками нам приходилось изучать всё, что хранилось в наших архивах, а хранилось там немало. И знаете, я обнаружил, что по многим снимкам не были заведены дела.
— Почему? – Таких подробностей я не знал, и сейчас мне было очень интересно.
— В те времена у нас не было технических средств для быстрого и качественного анализа сигнатур, и если обнаруженные следы указывали на откровенно слабую магию, то их просто не принимали в работу. Фотографировали, указывали место и время, прикладывали рапорт оперативника и сдавали на хранение. У агентов тогда хватало куда более серьёзных задач, чем отлов мелких воришек и шулеров, применяющих в своей деятельности магию.
— Но потом появились инфоочки, — заметил я.
— Да, — Синий Филин едва заметно улыбнулся. — Эта работа стала настоящим вызовом для нас. Конечно, в одиночку я бы не потянул… В процессе разработки нам пришлось внимательно изучить тысячи снимков, копившихся в наших архивах с пятидесятых годов. Фотографии были самого разного качества, и то, что удавалось систематизировать и объяснить логически, шло в работу. Но были и такие, которые отбраковывались с пометкой «неполные». Некоторые из них я запомнил очень хорошо.
Учёный многозначительно посмотрел на меня.
— К сожалению, я не помню точной датировки того фотоснимка, — сказал он. – Но тот факт, что одна из этих сигнатур всплыла сейчас, говорит об одном. Что-то осталось без нашего внимания несколько десятилетий назад, и сейчас оно проявило себя вновь.
— А вы можете предположить, что это такое? – осторожно спросил я.
Учёный развёл руками.
— Увы, — ответил он. – Ответ на этот вопрос находится за пределами моей компетенции. Более того, я надеюсь, что именно вы рано или поздно сможете просветить меня по данной теме.
В этом я сильно сомневался. Как правило, дела, которые вели наши предшественники, были либо закрыты, либо расследование по ним прекращалось навсегда по причине того, что все участники и свидетели состарились и ушли из жизни.
— Но в расследовании я вам помогу, — добавил учёный и протянул мне «бублик» ТОРа.
Этот экземпляр был заметно меньше того, что я отдал учёным по возвращении в Гнездо.
— Мы сумели отладить режим слияния с инфоочками, — добавил Филин. – Так что теперь у вас всегда будет при себе что-то вроде «третьего глаза». Попробуйте – впечатления весьма необычные.
Я взял ТОР в руки и мазнул взглядом по иконке с его изображением, которая уже светилась в интерфейсе моих очков. Сначала мне показалось, что стоящий напротив меня учёный вспыхнул разноцветным пламенем. Но затем я понял, что это его биосигнатура, прорисованная с необычайной чёткостью. Такое качество мне доводилось видеть только на стационарных сканерах, которые располагались в одной из лабораторий этажом выше. Вытянув вперёд руку, я полюбовался, как мои пальцы переливаются разноцветными линиями. Очень хотелось увидеть в режиме слияния какой-нибудь артефакт, но лаборатории были экранированы, и ТОР не видел, есть ли на наших этажах что-нибудь магическое. Артефакты точно имелись в спецхране, но они, во-первых, располагались под землёй, а во-вторых, защита хранилища была на порядок лучше, чем у помещений на верхних этажах.
Я свернул режим слияния и убрал ТОР в карман. Несмотря на увиденную красоту, моё настроение нельзя было назвать хорошим, и причиной этого являлась загадка, которую подкинул мне Синий Филин. Это был прямой намёк, что расследование ещё не завершено. Предстояло либо разобраться с непонятной сигнатурой, либо получить санкцию начальства на то, чтобы отложить это дело до лучших времён. Кстати, а не связана ли эта странная магия с не менее странным взглядом, который я почувствовал вчера?
— Проверьте, пожалуйста, вот что, — попросил я учёного. – Когда я покинул место ритуала, то ощутил чей-то взгляд. Раньше я за собой такого не замечал, так что это тоже может быть магическим воздействием. Если эта сигнатура проявила себя и в тот момент тоже, значит, кто-то шпионит за нами с помощью магии.
— Сделаю, — кивнул Филин. – А вам я предлагаю съездить на место ритуала и осмотреть всё в режиме слияния. Возможно, вы что-нибудь обнаружите, и я буду признателен, если поделитесь со мной результатами.
— Договорились, — кивнул я, попрощался и вышел.
Разговор с учёным не улучшил моего настроения. Наоборот, туманные перспективы дальнейшего расследования вызывали во мне лёгкую хандру. Дело усугублялось тем, что Зелёный Огарь наверняка уже стёр память всем, кто знал про книгу-артефакт, и у меня попросту не осталось никаких зацепок в поиске источника странной сигнатуры. В каком направлении мне двигаться? Очень хотелось, чтобы сейчас моя способность подсказала правильный путь. К сожалению, в голову настойчиво лезла мысль о том, что у начальства появился прекрасный повод не пускать меня в отпуск.
Возвращаться к составлению рапорта не хотелось совершенно. Несмотря на то, что расследование надо было продолжать, никто не снимал с меня обязанности сдать отчёт о вчерашних событиях. И хотя теперь был повод сделать текст менее официальным, заниматься им желания не было.
Погружённый в тяжёлые размышления, я сделал несколько шагов по коридору, и тут моё внимание привлекли странные реплики:
— Давай, вперёд!.. Ну, куда ты лезешь?!.. И это атака сокола?.. Влево уходи!.. О, как закрутил!.. Да-а-а, замах – на тыщу рублей!.. И кто вас в агенты взял?..
Реплики сопровождались пыхтением, кряхтением, возгласами «ай» и «ой» на два голоса и активным топотом по деревянному настилу нескольких человек.
Я понял, что звуки доносятся из спортивного зала, места, до боли знакомого всем агентам, причём в прямом смысле. Вообще, в здании штаба было несколько тренировочных площадок, включающих в себя залы для стрелковой, физической и рукопашной подготовки. Первый являлся настоящим виртуальным тиром, в котором через интерфейс инфоочков можно было сымитировать любую обстановку. Второй был самой обыкновенной «качалкой», полной современных тренажёров. Я же находился возле третьего, и внутри явно шёл процесс обучения новичков приёмам единоборств. Любопытство и желание отвлечься от неприятных мыслей не позволили мне пройти мимо, так что я остановился в дверях, глядя на открывающееся представление.
Автора услышанных слов я узнал сразу – агент Чёрный Пингвин сидел возле стены на низкой скамейке и активно комментировал схватку. Этот человек неофициально считался одним из штатных юмористов нашего подразделения, и ни один из агентов не оставался надолго без его внимания. Шутки у него, правда, были достаточно весёлые и беззлобные, так что на него никто никогда не обижался. Да и внешность парня была вполне благожелательной. Высокий, подвижный, с располагающим лицом и приметным шрамом на щеке – этот агент чем-то напоминал Серого Стрижа, но был более сдержанным и серьёзным по отношению к уставу. Да и к нам он попал после того, как примерил на себя роль избранника в процессе распределения могущества двух сил. Я в то время работал на наблюдении у себя на родине, так что эту историю знал только из рассказов и служебных записей.
Прекрасно понимая, к чему может привести стремление к всемогуществу, Чёрный Пингвин относился к исполнению своих обязанностей предельно серьёзно, проявляя свой юморной характер во всём остальном. Правда, в этом деле у него имелся конкурент – агент Серый Гусь. Тот шутил в несколько более жёсткой форме, отчего сильно доставалось тем неформалам, что имели неосторожность попасть к нему в руки. Впрочем, окажись он здесь и сейчас, его шутки были бы примерно такими же.
А пошутить было, над чем. Посреди зала, в расслабленной позе, с тренировочным мечом в опущенной руке стоял агент Голубой Селезень. Лет тридцати, чуть выше среднего роста, спортивно сложенный, с короткими чёрными кудрями и спокойным оценивающим взглядом. Этот агент практически в любой ситуации сохранял слегка скучающий вид, как будто он по десять раз на дню делает то, что требуется в данный момент. Впрочем, это было вполне оправданно, потому что Селезень был истинным профессионалом. За более чем десять лет оперативной работы его послужной список разросся до такой степени, что ему без сомнения доверяли операции любой сложности. Разговаривал он крайне редко, предпочитая многозначительные взгляды, и я не знал, было ли это следствием работы в Ф.О.Р.С. или его завербовали уже таким.
Вот и сейчас весь его вид как будто говорил: «Что это за недоразумение передо мной?»
Недоразумений было два. Двое новичков – молодых ребят, которых я видел впервые. Один был повыше и чуть худощавым, второй – пониже и чуть полноватым. Оба были одеты в штатную форму, правда, без инфоочков.
— Давайте ещё раз, – махнул рукой Чёрный Пингвин, явно не ожидая от ребят особенных успехов.
Я прислонился к дверному косяку, наблюдая за короткой схваткой.
Новички повели себя вполне грамотно — разошлись в стороны, готовясь атаковать с двух сторон. На этом их грамотность закончилась — они не были готовы к тому, что Голубой Селезень резко шагнёт в сторону и атакует того, что повыше. Тот уклонился от выпада, но при попытке сократить дистанцию и применить захват, замешкался и в результате натолкнулся челюстью на выставленный вперёд кулак. Я даже мысленно усмехнулся – тычок пришёлся практически в то же место, куда мне вчера прилетело от Серого Стрижа. Вот только неприятных последствий не будет, так как удар вышел чисто профилактическим. Парень, что пониже, тоже промедлил, поэтому не успел среагировать. Когда он рванулся к Селезню, тренировочный меч уже смотрел ему в грудь. Чтобы не налететь на тупой конец меча, новичку пришлось на ходу резко повернуться и смешно наклониться, теряя равновесие.
Резкий взмах меча, и первый новичок повторил движение своего напарника, только он не удержал равновесие, со всего размаху усевшись на пол.
Новички практиковались. В системе боевой подготовки агентов Ф.О.Р.С. были разработаны схемы действий для самых разных ситуаций, и оперативники регулярно тренировали их, доводя до автоматизма. В данный момент ребята отрабатывали одну из самых распространённых ситуаций, когда двое агентов пытаются взять неформала, вооружённого метровой длины мечом. И, что немаловажно, умеющего с ним обращаться. С подачи Серого Гуся агенты эту ситуацию называли «хрен с мечом».
— Да-а, — вполголоса протянул я. – Не того агента назвали Пингвином.
— О, Бекас, привет! – Единственный зритель представления заметил меня. – Покажешь им, как надо работать со злобными неформалами?
Я с сомнением оглядел Голубого Селезня с ног до головы. Злобный неформал? Как-то он не тянул на такую характеристику. Но предложение мне понравилось, потому что это был неплохой способ сбросить напряжение. В этом отношении лучше хорошей драки может быть только хорошая попойка, переходящая в драку, но такое агентам было строжайше запрещено.
На лице Голубого Селезня появился оттенок заинтересованности, он шагнул ко мне, протягивая меч рукоятью вперёд. Я принял оружие, положил на лавку инфоочки и вышел в центр зала, обдумывая предстоящую схватку. В том, что Селезень меня одолеет, пусть и не без труда, я не сомневался. Но просто так сдаваться не хотел, собираясь заставить оппонента хорошо потрудиться. В фехтовальном плане я являлся крепким середнячком, а у Селезня было заметное преимущество в скорости, так что мне следовало держать его на расстоянии.
Я посмотрел на замершего в нескольких метрах агента. Он выглядел расслабленно, но я знал, что это впечатление обманчиво. Обычно неформалы не видят в этом человеке опасного противника и сильно удивляются, когда он без особого труда укладывает отдохнуть пару-тройку особенно агрессивных подозреваемых.
Я подобных подвигов старался избегать. Мой боевой стиль был куда более грубым и прямолинейным и состоял большей частью из силовых приёмов, применение которых обычно чревато телесными повреждениями. Желания ломать коллегу у меня не было, да и не рассчитывал я на то, что у меня это получится.
Меч в моей руке поднялся вверх, символизируя готовность к схватке. Селезень промедлил полсекунды, оценивая мою стойку, а затем скользнул навстречу.
Один из главных тренингов, который проходит каждый агент на этапе подготовки – это психологический. Работа у нас такая, что не знаешь, когда мирная прогулка по улице превратится в дикую погоню, переходящую в драку. Поэтому каждый агент должен уметь мгновенно переключаться в боевой режим и с первых секунд адекватно реагировать на происходящее.
Я шагнул влево, уходя с линии атаки, и нанёс три быстрых колющих удара, целясь Селезню в грудь. На третьем ударе повернул меч, потому что оппонент вознамерился отбить атаку ударом ладони по плоскости клинка. Поняв, что трюк не удался, он резко изменил направление движения, намереваясь войти в клинч, но я, отступив, нанёс два горизонтальных режущих удара, не позволяя ему приблизиться. На втором ударе моя рука с мечом ушла влево, а Селезень сместился вправо, уходя мне за спину. Ударить ему вдогонку я уже не успевал – дистанция между нами была меньше метра, и ему требовалась доля секунды, чтобы её преодолеть. Поэтому я сделал шаг навстречу и толкнул Селезня плечом… точнее, попытался толкнуть. Он весил меньше меня, и менял направление движения с недоступной мне скоростью. Я провалился вперёд, но успел ударить мечом. Агент присел, пропуская атаку над головой, и мы оказались на короткой дистанции лицом к лицу. Меч стал бесполезен — шансов отойти на пару метров у меня не было, так что я разжал руку, выпуская рукоять.
Следующие несколько секунд мы стояли на месте, блокируя друг друга, и стараясь не столько нанести удар, сколько вывести из равновесия. Здесь у меня было преимущество в жёсткости стойки, и это дало результат. После очередной неудачной попытки поймать руку Селезня в захват я подловил его на изменении центра тяжести и с удовольствием подтолкнул в нужном направлении. Агент ушёл в кувырок, прихватив с пола упавший меч. Поднявшись на ноги в двух метрах от меня, он замер в своей расслабленной позе, опустив руку с оружием.
Роли поменялись. Я шагнул навстречу, но тут же пришлось менять направление, уходя от встречной атаки. Селезень скользил из стороны в сторону, и меч возникал то справа, то слева от меня, заставляя отступать и пригибаться. В какой-то момент я не успел увернуться, и меч плашмя задел меня по щеке. Так, теперь и от Селезня получил! Кто следующий?
Я отступил и замер в боевой стойке. Мой противник тоже остановился.
— Вот это я называю схваткой! – последовал комментарий Чёрного Пингвина. – А не то, что показали вы!
Он с превосходством посмотрел на новичков. Те сидели с пришибленным видом, глядя на нас круглыми глазами. Вся схватка заняла не больше минуты, но впечатлений оставила на неделю вперёд. Надо будет изучить запись – Селезень продемонстрировал пару весьма интересных связок.
— Эх, молодцы! – уважительно кивнул юморист, обращаясь к нам. – Порадовали старика!
Затем повернулся к одному из новичков, тому, что был невысоким и полноватым.
— А ты, Бордовый Сокол, знакомься, — сказал он. – Это агент Белый Бекас, твой новый наставник.
— Не понял! – удивился я.
— А что тут неясного? – весело спросил Чёрный Пингвин. – Я отчаливаю на две недели, этого «сокола» надо куда-то пристроить, а все остальные заняты. И да, с Розовым Утёнком я договорился.
Я уже не слушал его. Надев инфоочки, я в списке уведомлений читал приказ командира о временном переводе Бордового Сокола в моё подчинение. В графе «срок» стояло «две недели», причиной была указана командировка его текущего наставника.
— Приплыли! — вырвалось у меня.
— Что-то не так? – спросил новичок.
— Нет, всё так, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.
— Просто Бекас принципиально работает один, — ответил за меня Пингвин.
— А почему? – удивился парень.
— Бекас не любит об этом рассказывать, — ответил юморист, широко улыбаясь. — Но ты можешь попытаться выяснить – у тебя целых две недели в запасе.
Хорошо, что его в голосе откровенно звучала ирония, потому что я ещё не отошёл от схватки и мог не сдержаться. Только это всё равно не помогло бы. Начальство справедливо считает, что я своё дело закрыл, и в данный момент отчаянно сражаюсь с текстовым редактором. А это значит, что меня можно использовать в своих планах. Кстати, каких?
Я снова залез в интерфейс очков и быстро убедился, что никаких задач на эти две недели передо мной не ставилось. Это означало, что я волен выбрать, как натаскивать новичка. Я посмотрел на парня. Невысокий, круглолицый, с большими глазами и шапкой тёмных прямых волос. В голове сразу пробежал десяток ассоциаций с известными мне вымышленными персонажами, но ни у одного из них не было такого открытого, чуть удивлённого взгляда. Бросалось в глаза то, что форменную рубашку с галстуком ему носить непривычно, но я знал, что это быстро пройдёт. Открывшееся перед глазами досье послужило источником дополнительной информации.
Андрей Соколов, 23 года, позывной – Бордовый Сокол.
Родился…
Проживает…
Место учёбы…
Является поклонником ролевых игр, как компьютерных, так и реальных. К магии относится неоднозначно, но осознаёт всю опасность её применения.
Завербован согласно штатной процедуре…
— Ну, я вас оставлю, — объявил Чёрный Пингвин, поворачиваясь к выходу. – Мне пора ехать. Бекас, не угробь моего подчинённого, а то я расстроюсь!
Расстроится он, как же! У меня не было никаких идей относительно того, почему начальство решило преподнести мне такой сюрприз. И совершенно неясно, как относиться к этой неожиданной обузе. С одной стороны, это хороший повод отдохнуть от серьёзных задач, но, в свете того, что расследование по делу культистов надо было продолжать, необходимость натаскивать новичка выглядела не очень привлекательно. Ладно, где наша не пропадала! Тем более, у меня появилась мысль, как можно выгодно использовать подчинённого.
Ещё раз оглядев его с головы до ног, я спросил:
— Ты сочинения умеешь писать?
— Ну, так… — пожал плечами он, явно не понимая, к чему я клоню.
— Чтобы попасть в мою стаю, надо пройти экзамен на профпригодность, — пояснил я. – И первый вопрос будет письменным.
И, посмотрев на дверь, медленно добавил:
— Надо составить рапорт начальству.
Голубой Селезень и второй новичок посмотрели на меня с одинаковой заинтересованностью на лицах. Чёрный Пингвин, похоже, тоже услышал мои слова – ничем иным донёсшийся из коридора хохот я объяснить не мог.
Глава 3. Тонкости рабочего процесса.
Навстречу нам прошествовала троица молодых агентов из соседнего подразделения. Лица у всех троих были сосредоточены, брови нахмурены, а подбородки выдвинуты вперёд. Их синхронный шаг выражал максимальную важность момента, вот только каждому, на мой взгляд, не хватало ширины плеч, чтобы вызвать у случайного зрителя полноценное ощущение могучести.
На нас эта молодёжь не обратила никакого внимания.
— Чего это они? – удивился Бордовый Сокол, оборачиваясь и глядя вслед агентам.
— Одно из двух, — ответил я. – Либо отправляются на задание, либо тренируются для конкурса.
— Какого конкурса? – Парень явно сопоставил слово «конкурс» с поведением агентов и сильно заинтересовался.
— Некоторые считают, что в аббревиатуре нашей службы остро не хватает ещё одной буквы, — ответил я. — Буквы «П», которая обозначала бы «пафос». Тебе должны были рассказывать, что сейчас мы занимаемся, в основном, неформалами всех мастей, и программа вербовки ориентирована именно на эту братию. А на службе, нет возможности померяться друг с другом костюмами, оружием и навыками его владения. Вот и стартовал несколько лет назад конкурс с несколькими номинациями: самое суровое выражение лица, самая выразительная походка и самая брутальная поза. По результатам определяется уровень пафоса каждого участника, и происходит очередное обновление «рейтинга ФОРПС».
Парень усмехнулся и посмотрел на меня.
— А вы на каком месте в рейтинге? – поинтересовался он.
— Я в этом конкурсе не участвую, — спокойно ответил я. – Мне квадратности подбородка не хватает. Поэтому меряться предпочитаю размером послужного списка или количеством благодарностей от начальства.
— Но это же неинтересно! – воскликнул мой подопечный.
Я даже с шага сбился от такой формулировки.
— Вот как?! – удивился я. – Около года назад я в костюме Пророка из игры «Кризис» со световым мечом в руке дрался против Железного Человека. – Я усмехнулся. – Неинтересно ему…
Несколько секунд я с удовольствием смаковал его изумлённое выражение лица, а затем повернулся и двинулся по коридору в сторону лифта. Через десяток шагов парень опомнился и догнал меня.
— Это правда? – неуверенно спросил он.
— Что «правда»? – переспросил я, останавливаясь возле лифта и нажимая кнопку вызова.
— Ну… то, что вы сказали, — уточнил он. – Про Пророка и…
— Правда, — кивнул я, жестом приглашая его первым войти в кабину.
В подробности я решил не вдаваться – сам всё узнает, когда дорастёт.
Лифт был самым обыкновенным. Вполне современная кабина, с выкрашенными в серый цвет металлическими стенами, большим зеркалом и двумя рядами блестящих кнопок. Посторонний наблюдатель не нашёл бы в нём ничего странного. Но, стоило взглянуть через инфоочки, как на панели управления появлялись четыре виртуальные кнопки: по две сверху и снизу. Их призрачность не мешала им быть вполне рабочими – прикосновение пальцем отслеживалось инфоочками, и те посылали команду отправить лифт экспрессом на нужный этаж.
Я нажал кнопку подземного гаража и повернулся к своему подопечному, который потерял дар речи от осознания услышанного.
— Давай продолжим, — отвлёк его я. – Рапорт мы сдали, так что письменный экзамен я тебе засчитываю. Самое время перейти к теоретическим вопросам. Расскажи мне про организационную структуру Ф.О.Р.С..
Со стороны это могло показаться проявлением превосходства с моей стороны. Но я решил устроить парню такую проверку по двум причинам. Во-первых, я стал его наставником, и мне надо было иметь представление о том, в чём он разбирается. А во-вторых, вполне может случиться так, что он будет прикрывать мою спину, и тут я напрямую заинтересован в качестве его подготовки.
Сокол посмотрел на меня грустным взглядом и тоном школьника, рассказывающего про биографию нелюбимого писателя на уроке литературы, начал:
— Наша служба – организация международная, только в каждой стране она называется по-своему. Столичное отделение, в котором мы работаем, контролирует Москву и область и традиционно состоит из двух крыльев: наблюдательного и оперативного. Оперативное включает в себя четыре подразделения. Мы приписаны к третьему, под командованием Розового Утёнка. В нашем здании, которое называется «Гнездо» расположены аналитический и научный отделы, которыми заведуют Сиреневая Синица и Синий Филин. А ещё есть Лиловый Журавль, который формально руководит всем оперативным крылом, но фактически – самый главный у нас, и все его слушаются. Говорят, что он крут настолько, что сам Чак Норрис считает его своим кумиром.
Убаюканный показательно нудным бормотанием Сокола, я не сразу понял смысл его последних слов. А когда до меня дошёл их смысл, то на моё лицо сама собой наползла улыбка.
— Вот как? – удивился я, выходя из лифта. – Интересно, а он сам об этом знает?
Про нашего шефа ходило множество баек, достоверность которых зависела только от фантазии автора. Но с Чаком Норрисом его на моей памяти ещё не сравнивали. Хотя этот киноактёр, по слухам, был крут настолько, что сумел досчитать до бесконечности. Дважды.
Мы вышли из лифтового холла и оказались в подземном ангаре – гаражом это место называть не получалось. Огромное прямоугольное помещение, шириной метров в пятьдесят и длиной под сотню, усеянное толстыми колоннами, поддерживающими потолок на высоте пяти метров. Здесь хранились и проходили обслуживание наши служебные УАЗы. Большая часть этого пространства была выделена под сервисные станции и экспериментальные площадки. Мы находились в центре ангара, и прямо перед нами два автомобиля висели на домкратах со снятыми колёсами. Чуть дальше стояла машина без кузова, а слева от нас, за пластиковыми ширмами что-то гудело и светилось, бросая тени на потолок. Откуда-то сзади доносились звуки работающей автомойки. Справа, ближе к выходу, рядком выстроился десяток заправленных машин, готовых к эксплуатации.
— Ладно, будем считать, что на первый вопрос ты ответил, — сказал я, поворачивая направо и направляясь к ближайшему УАЗу. – Вопрос второй. Какими техническими средствами располагает рядовой оперативный агент? Что ему помогает в его работе?
— Инфоочки! – мгновенно ответил парень. – Разработано нами совместно с Ярославским институтом лазеротехнического оборудования. Поэтому очки и называются «Ярило». Они позволяют агентам отслеживать магические всплески, держать цель, проверять ауры или, что правильнее, биосигнатуры, а также держат связь напрямую через спутник.
Эта тема была для него куда более интересной, чем предыдущая.
— Молодец! – похвалил я, останавливаясь возле машины. – И как, ты с ними уже наигрался?
Сокол непонимающе покачал головой.
— Все доступные помещения проверил? – уточнил я. – Туалетом можно пользоваться? Нет в нём опасных магических аномалий?
Парень заметно смутился и сделал попытку покраснеть. Впрочем, инфоочки были такой «вкусной» игрушкой, что поначалу оторваться от них было невозможно. Через это увлечение проходили все агенты, и исключений я не знал.
Пользуясь паузой, я занял водительское сидение и проследил, как мой подопечный, продолжая смущаться, обходит машину и усаживается рядом.
— Ладно, продолжай, — велел я, активируя силовую установку и запуская проверку всех систем. – Что ещё у нас есть на вооружении.
— УАЗ «Форс», — неуверенно продолжил парень, словно ожидая очередного подвоха с моей стороны. – Модификация обычного УАЗа, под неё же и замаскирован. Разгоняется до безумной скорости, имеет хорошую броню и автопилот. Напичкан передовой электроникой, но управлять ею можно только через инфоочки.
Парень подумал и спросил:
— А нам точно можно взять машину?
— Можно, — кивнул я, порадовавшись тому, что мне не спустили «сверху» никаких задач.
Навязав новичка, начальство оставило мне статус свободного игрока, и я мог сам выбирать, чем заниматься. Так что машину я имел право взять, а вот если бы мне велели натаскивать Бордового Сокола через штатное патрулирование в парках, то пришлось бы пользоваться общественным транспортом.
Я развернул в очках виртуальную панель управления автомобилем, активировал автопилот и дал ему задание доставить нас к памятнику «Рабочий и колхозница». Машина плавно тронулась с места и повернула к воротам.
— А куда мы едем? – спросил мой Сокол, с интересом наблюдая, как машина аккуратно выруливает на улицу.
— На место тех приключений, которые ты так ловко описал в рапорте, — ответил я. – Ты не отвлекайся, продолжай отвечать.
— Серый галстук в нашей форме – это батарея, которая умеет накапливать солнечную, тепловую и электромагнитную энергию, — сказал Сокол, тяжело вздохнув. – От него можно подзарядить остальное оборудование, например, энергетический щит «Железный занавес», который защищает нас от любой магии. Только их далеко не каждому выдают.
— Не от любой, – покачал головой я. – Блокируются только энергетические формы, так что, если маг захочет швырнуть в тебя булыжник, то лучше отойти в сторону. А не выдают их потому, что создание одного щита занимает три месяца и обходится очень дорого. Да и ресурс у них сильно ограничен.
— Не знал! – удивился Сокол.
— У нас вообще до чёрта всяких изобретений, которые не идут в серию по тем же причинам, — пояснил я. – По слухам, технология коррекции памяти через фотовспышку появилась лет тридцать назад, но долго не покидала наших лабораторий. А ещё говорят, что пару лет назад изобрели настоящую антимагическую гранату.
— И что, тоже дорого? – спросил парень.
— Да, — кивнул я. – Но тут есть более серьёзная проблема. Эта штука вместе с магией выжигает всю электронику в радиусе своего действия.
— Неприятно, — согласился Сокол.
Некоторое время мы молчали.
— А ещё у нас есть бластеры, — вдруг заявил мой подопечный. – Похожи на небольшие шуруповерты, стреляют оглушающими импульсами. Неорганические предметы прожигают насквозь вроде лазера.
— Правильно, — кивнул я. – Продолжай.
— Кажется, всё, — неуверенно сказал парень.
— А как же жалобы на то, что тебе бластер не выдали? – уточнил я.
Парень погрустнел.
— Мне пока не положено, — тихо ответил он.
— Не расстраивайся, — подбодрил я. – Знаешь, какова вероятность, что я за эти две недели воспользуюсь своим оружием?
— Какая? – оживился парень.
— Около семнадцати процентов, — ответил я. – Здесь не твои любимые ролевые игры. В нашей работе навык «Стрельба» по своей важности находится в конце списка.
— А какие тогда на первых местах? – с явным интересом спросил он.
— Наблюдательность, способность к анализу, умение координировать свои действия с другими, — принялся перечислять я. – Ты, в первую очередь, работаешь в команде, даже если расследуешь дело в одиночку. И очень плохо, что ты мне не рассказал про систему «Триглав», которая объединяет все наши инфоочки, стационарные датчики и пункты наблюдения в единую разведывательную сеть, развёрнутую над городом.
— Но это же не оперативное оборудование! – возразил Сокол.
— Да, — согласился я. – Но мы к ней подключены постоянно. Поэтому не забывай, что всегда можешь запросить у Гнезда любую помощь.
— Так уж и любую? – засомневался парень.
— Любую разумную помощь, — поправился я. — Лиловый Журавль не приедет лично решать твои проблемы, да и на звено штурмовых вертолётов тоже рассчитывать не стоит.
— Понял, — улыбнулся он. – Ну, как, сдал я экзамен?
— Вынужден тебя разочаровать, — наставительно ответил я. – Этот экзамен для тебя закончится очень нескоро, потому что в нашей работе столько тонкостей, что их невозможно перечислить – только постичь на собственном опыте.
Сокол грустно вздохнул и отвернулся к окну.
День был ясным и почти безветренным. Природа, казалось, замерла, достигнув определённого состояния. Время близилось к обеду, и солнце ярко светило на безоблачном небе, заставляя воздух колыхаться от жары. Наши оперативники такую погоду любили – на жаре магическая активность в городе заметно снижалась, хотя, если вдруг приходилось заниматься захватом особо опасных неформалов, то схватки и погони тоже оказывались «жаркими».
Машина катила по улицам, самостоятельно включая указатели поворота, сигналя задумавшимся пешеходам и уворачиваясь от попыток подрезать. Насколько я знал, при программировании автопилота самым сложным было научить его адекватно реагировать на дорожное хамство. Но учёные справились.
Мы уже были на Проспекте Мира, и быстро приближались к месту назначения. Размышляя о вчерашних событиях, я задался вопросом, не совершил ли ошибку, посчитав то ощущение взгляда галлюцинацией? Ответа у меня не было, но для успокоения совести, я решил сначала осмотреть то место, где находился источник слежки. Припарковав машину возле памятника, мы перешли на противоположную сторону проспекта и оказались там, где прятался наблюдатель. Увы, даже в режиме слияния с ТОРом нам не удалось обнаружить никаких следов применения магии. Естественных или искусственных укрытий здесь тоже не было – он мог бы наблюдать из окна, сидя внутри здания, но я был уверен, что на меня смотрят именно с улицы. Так что если он и был реальным, то следов не оставил. Поэтому я решил вернуться к более насущным вопросам, и, спустя пару минут, мы спустились к месту вчерашней схватки.
Здесь всё было спокойно. Алтарь забрали, а сваленный в одном из углов хлам никакого интереса для агентов не представлял – исчезли только личные вещи культистов. Магический фон вчерашнего колдовства уже почти исчез, точнее, рассеялся до природного уровня. Интерфейс инфоочков показывал едва заметные следы в том месте, где находился алтарь с книгой, да стены ещё хранили на себе отпечаток буйства магии. Следов сигнатуры, которую мне показывал учёный, не было.
Я переключил инфоочки в режим слияния, и картинка перед моими глазами резко изменилась. Ощущение было такое, что при просмотре фильма качество его детализации вдруг возросло на порядок. Сразу стали заметны детали: непонятной формы пятно на месте алтаря приобрело вполне узнаваемое очертание висящей в воздухе книги, стены покрылись чёткими разводами в тех местах, где скапливались сгустки магии, даже в том месте, где корчился от ментальной атаки Серый Стриж, появилась странная дымка в воздухе.
И никаких следов нужной сигнатуры. На всякий случай, я достал из кармана ТОР и, держа его в руке, прошёлся вокруг того места, где стоял алтарь. Пусто. Жаль, мне очень хотелось найти хоть какой-нибудь след. Теперь придётся ждать результата работы аналитиков, которые соберут все доступные данные воедино и, возможно, найдут столь нужную зацепку.
Пока же следовало заняться новичком. Подключив его инфоочки в режим слияния, я попросил рассказать, кто и где стоял, как лежал, и о какую стену били его наставника. При составлении рапорта я рассказал Соколу всё достаточно подробно, и сейчас парень справился с поставленной задачей вполне сносно.
— Молодец, — похвалил я, направляясь к выходу. — Поехали.
— Куда? – удивился он.
Я остановился и посмотрел на него.
— Не забывай про наблюдательность, — напомнил я. – В интерфейсе твоих очков есть раздел «активные задания». Знакомое название, не правда ли? А ещё тебе должен быть хорошо известен термин «доска заданий». Догадываешься, что я сделал?
— Вы заглянули на «доску» и взяли одно из заданий в работу? — предположил он.
— Именно! – похвалил я. – Сообразительность у тебя развита хорошо, и, коли так, то принимай командование этой операцией. Будем проверять твои навыки «самостоятельность» и «инициативность».
— Я?! – его изумлению не было пределов.
Интересно, чему его Чёрный Пингвин учил? Хотя, в досье говорилось, что парня лишь неделю назад выпустили из учебки, так что опыта у него – кот наплакал.
— Ну не я же тут учусь! — ответил я. – Работа в поле – это, в первую очередь, практика. Время теории прошло. Для начала можешь открыть задание и зачитать вводную.
Пока Сокол искал в интерфейсе инфоочков нужную информацию, мы успели добраться до машины. Глядя, как парень пытается работать с интерфейсом на ходу, я вспоминал себя. Мне тоже поначалу было тяжело, я даже спотыкался на ходу, но нужный навык выработался быстро.
— Пётр Симонов, студент МИИТа, — сказал, наконец, мой подопечный. – Дважды попадал в поле зрения Ф.О.Р.С., один раз подвергался процедуре коррекции памяти. Из-за участия в магическом ритуале поставлен в список лиц, по которым проводится регулярный биосигнатурный контроль. Последняя проверка показала, что биосигнатура объекта стала нестабильной, а затем и вовсе перестала соответствовать снятой ранее. Подозрение на использование искажающего артефакта. Задача: проверить объект лично, артефакт, в случае наличия, изъять и выяснить его происхождение.
С каждым словом голос Сокола становился всё увереннее, а в конце он добавил:
— И это всё?
— Тебе надо больше? – спросил я.
— Ну, я думал, что мы поедем нейтрализовать опасного неформала, вооружённого магическим оружием, — сообщил он.
— Такого неформала пойдут брать две подготовленные стаи, — ответил я, подходя к машине и открывая дверь. – И для любого оперативника шансы оказаться среди них – примерно один из десяти. В остальных девяти случаях придётся заниматься рутиной – патрулированием или проверкой поступивших сведений. А у новичков таких простых поручений – двенадцать на дюжину. Можешь ознакомиться со списком доступных тебе заданий.
Парень на несколько секунд замер возле машины, работая с интерфейсом очков.
— Ого! – неожиданно сказал он. – А вот это по мне!
Заинтересованный, я открыл дело, которое он смотрел.
Анастасия Полякова, 25 лет, хозяйка спиритического салона «Тень Анастарии». Подозревается в применении магии при работе с клиентами…
В конце описания следовала пара фотографий девушки из социальных сетей. Я сразу понял, что заставило Сокола проявить эмоции – выглядела она весьма привлекательно. Закрыв досье, я посмотрел на подопечного.
— Я бы к ней сходил на приём, — прокомментировал он. – Пару раз, а то и все три.
— Ну, да, — кивнул я. – А потом Синяя Чайка долго бы ругала тебя, вычищая твою ауру от последствий этих визитов. – Я качнул головой в сторону пассажирской двери. — Садись давай. Помнишь, что надо делать?
— Помню, — уверенно ответил Сокол, обходя машину.
Усевшись на сидение, он несколько секунд молчал, а затем активировал связь:
— Бордовый Сокол вызывает Гнездо, — серьёзным тоном произнёс он.
— Гнездо на связи, — отозвался молодой женский голос.
Говорила Изумрудная Зарянка – её деловой тон было трудно спутать с чьим-либо другим.
— Прошу запустить мониторинг социальных сетей по текущему заданию стаи Белого Бекаса. Объект – Пётр Симонов, студент МИИТа.
Я одобрительно кивнул. Сокол вспомнил наставления и не постеснялся запросить помощь Гнезда. Тем более, сейчас это было особенно актуально – отследить человека по биосигнатуре мы не могли.
— У объекта через два часа запланирована встреча в Ботаническом саду, — сообщила Зарянка. – Поедет на метро.
В принципе, информации было вполне достаточно, и Сокол уже был готов прервать разговор.
— Спасибо, Гнездо, с меня причитается, — весело сказал он.
— Гнездо, это Белый Бекас, — встрял в разговор я. – Запустите слежение по номеру его мобильного телефона.
Вряд ли Симонов будет маскировать свою внешность, но мало ли.
— Сделано.
Я поблагодарил оператора и отключил связь.
— Ну, что? – спросил я, заводя двигатель. – Отправляемся на охоту?
— А как мы узнаем, с какой стороны он из метро выйдет? – спросил мой подопечный.
— Легко, — ответил я, выруливая на улицу. – Один из вестибюлей станции метро «Ботанический сад» в данный момент закрыт на реконструкцию.
***
— Вот он, — тихо сказал Бордовый Сокол, показывая за окно. – Что-то рано!
Я оторвался от изучения группы собравшихся возле метро фанатов вселенной Гарри Поттера, и посмотрел в указанном направлении.
Внешне Пётр Симонов особо ничем не выделялся. Средний рост, короткая стрижка, располагающее выражение лица. На нём вполне органично смотрелись светлые шорты и белая футболка, вот только небольшой рюкзак за плечами своим ярко-оранжевым цветом выбивался из «непримечательного» образа.
Инфоочки в слиянии с ТОРом показывали, что биосигнатура парня рассеивается каким-то амулетом, так что сомневаться в том, что он опять взялся за старое, не приходилось. Мы с Соколом покинули машину и, прихватив фотоаппарат, двинулись следом.
Подозреваемый перешёл дорогу и спокойным шагом направился вглубь сада, причём направление явно выбрал в сторону самой глуши. Двигаясь параллельно, мы быстро обогнали подозреваемого – брать неформала и допрашивать в людном месте всегда чревато неожиданностями.
Этот тип был настолько уверен в том, что никому не интересен, что даже не сразу понял, что происходит, когда за очередным поворотом тропинки неожиданно натолкнулся на нас. Я заранее перевёл инфоочки в режим обнаружения людей, потому что встречать Симонова и вести допрос доверил Соколу и очень не хотел, чтобы парню кто-нибудь помешал. Сам я решил остаться наблюдателем, чтобы оценить поведение своего подопечного. Тот повёл себя в полном соответствии с его возрастом и сроком службы.
— Не спеши, приятель! – Сокол заступил дорогу подозреваемому и вытянул вперёд раскрытую ладонь. – Ну, что, Петя, доигрался?
Тот, явно ошалевший от такого необычного гоп-стопа, не сразу понял, что его назвали по имени.
— Хорошая у тебя побрякушка, — оценивающе кивнул Сокол, глядя на то место, где под одеждой Петра угадывался амулет. – Где брал?
— Я… я не понимаю… Вы кто такие? – опомнился, наконец, Пётр.
— А это тебе не обязательно знать, — ответил Сокол. – Но я могу рассказать, что с тобой сделаю, если не поможешь нам.
— Вы не имеете права! Я… — Подозреваемый от неожиданности впал в лёгкую панику, и явно желал, чтобы сейчас на тропинке показался ещё кто-нибудь.
Зря надеялся – инфоочки контролировали обстановку в радиусе ста метров, и в нашу сторону никто сейчас не шёл. Как-никак, четверг — рабочий день, и до вечера ещё далеко.
— Ты не кричи, — спокойно посоветовал Сокол. – Мы с тобой вежливо, и ты давай тоже. Чтобы ты понял, твой амулет – очень опасная игрушка, и вообще, с магией лучше не шутить. Усёк?
Пётр, наконец, понял, что мы не собираемся «отжимать мобилу». Он открыл рот, чтобы ответить, и в тот же момент мои очки подали сигнал о магическом всплеске в непосредственной близости от нас. В центре этой магии находился Симонов.
Я стоял и с удивлением смотрел, как вокруг головы парня формируется знакомая структура ментального блока, вот только она была намного сложнее, чем те, с которыми мне приходилось сталкиваться. К тому же, уровень задействованной энергии был «жёлтый», что было совершенно неожиданным.
Все наши знания о таких воздействиях говорили, что ментальный блок можно привязать непосредственно к энергетике организма. Только в этом случае его нельзя делать выше «синего» уровня, иначе человек просто умрёт от энергетического истощения. То, что я видел сейчас, во-первых, опровергало эту теорию, ибо внешней подпитки не было, а во-вторых, было похоже на известную мне ментальную магию так же, как современный музыкальный центр похож на первую ламповую радиолу. Перед нами была работа мастера экстра-класса.
С кем ты связался, Пётр Симонов?
Задать этот вопрос вслух я не успел. В верхнем углу интерфейса инфоочков замигала иконка полученного сообщения с кодом «диаметр», означавшим обстоятельства особой важности. Я открыл текст, надеясь, что Сокол помнит, про необходимость читать такие сообщения незамедлительно.
Циркулярно. В данный момент в северо-восточной части Ботанического сада проводится операция «Шабаш». Всем свободным оперативникам, находящимся в получасе пути и ближе – прибыть во внешнее кольцо оцепления.
Связать одно с другим было делом одной секунды. Оттеснив в сторону подопечного, я ткнул пальцем в грудь подозреваемого.
— Стой смирно! – велел я. – Молчи и будь спокоен, ничего мы у тебя не заберём.
Затем нащупал у него под футболкой цепочку и вытащил амулет.
— Проверь рюкзак, — приказал я Соколу, разглядывая небольшой костяной диск, с вырезанным на нём странным орнаментом – ветвистой спиралью, рукава которой были испещрены странными символами.
Амулет тоже был «жёлтого уровня», причём маскировал не только ауру носителя, но и себя. Если бы не ТОР, то увидеть магию я смог бы, лишь приблизившись вплотную.
Звякнула молния, и Сокол продемонстрировал мне полиэтиленовый пакет, в котором лежало два десятка похожих дисков, только с другим орнаментом и без следов магии. Я кивнул, принимая полученную информацию к сведению, велел убрать пакет обратно, и спрятал амулет обратно под футболку Петра.
— И что это было? – спросил Пётр, удивлённо глядя на нас.
Что было? Ну не рассказывать же ему, что ментальный блок, особенно такой силы, при срабатывании затормаживает реакцию носителя. Мозг загружается в попытке разрешить конфликт между желанием рассказать и запретом делать это. Получившейся заминкой я и воспользовался, чтобы по-быстрому обыскать Симонова.
Окинув подозреваемого взглядом с головы до ног, я расчехлил фотоаппарат и щёлкнул вспышкой. Лицо Петра сразу расслабилось и приняло отрешённое выражение.
— Нас ты не встречал, — тихо, но твёрдо сказал я. – К тебе пристали какие-то тупые гопники, — на этих словах я покосился на подопечного, — но ты отшил их. Иди туда, куда шёл.
Пётр кивнул, развернулся и пошёл по тропинке.
— Хорошая фотография получится, — задумчиво прокомментировал я, глядя на удаляющуюся фигуру.
— Фотография? – удивился Сокол. – Но вы же ему память стёрли, разве нет?
Я посмотрел на подопечного.
— Да будет тебе известно, — наставительно сказал я, — что наши служебные фотоаппараты не только память стирают. Они ещё и фотографировать умеют. Снимок делается сразу после того, как лицо попавшего в кадр расслабляется, так что результат выходит весьма забавный.
— А эти фотографии можно посмотреть? – заинтересованно спросил Сокол.
— Обратись к Розовому Утёнку – у него самая большая коллекция, — предложил я и активировал связь. – Гнездо, на связи Белый Бекас. Есть дополнительная информация по операции «Шабаш». Транслируйте всё, что скажу, её командиру.
— Принято, Белый Бекас, — отозвалась Изумрудная Зарянка. – Трансляция пошла.
— На границе области проведения операции задержан и допрошен Пётр Симонов, — объявил я. – У него подтверждено наличие амулета, искажающего ауру. При допросе у неформала сработал ментальный блок, выполненный с большим мастерством – я с такими ещё не сталкивался. И блок, и амулет — «жёлтого» уровня, причём их видно только в связке инфоочков с ТОРом. С собой Симонов нёс два десятка заготовок для амулетов. Задерживать мы его не стали, только стёрли память о допросе. Считаю, что этот человек играет значимую роль в планах неформалов. Конец сообщения.
Я отключил связь и огляделся. Бордовый Сокол пребывал в лёгкой задумчивости – для него всё произошедшее оказалось слишком быстрым. Ситуация кардинально поменялась за какую-то минуту, и он явно не успел переключиться.
Похлопав его по плечу, я кивнул на тропинку.
— Ты хотел большего? – спросил я. – Пошли, посмотрим на представление под названием «пляски с бластерами».
Когда мы двинулись по тропинке, мне на секунду показалось, что кто-то смотрит на меня сзади. Оборачиваться я не стал.
***